Дрянь погода - Страница 110

110

– Из Нью-Йорка. Занимаюсь рекламой.

– Серьезно?

И Макса понесло. За час Эди много чего узнала о рекламном бизнесе и Мэдисон-авеню. Макса воодушевило, что Эди оказалась поклонницей хлопьев «Сливовые Хрустяшки». И она помнила его слоган – дословно!

– А что вы еще рекламировали? – оживленно расспрашивала Эди.

Максу хотелось рассказать об «Интимной мороси», но он сдержался. Не все воспринимают тему спринцовок.

– Сигареты «Мустанг», – сказал Макс.

– Правда?

– Кстати, вы не против, если я закурю?

– Нисколько.

Макс предложил Эди ментоловую сигарету, она вежливо отказалась. Машину заполнил дым, и Эди опустила стекло, стараясь не раскашляться до посинения.

– Когда вы возвращаетесь в Нью-Йорк?

– Завтра, – ответил Макс.

И снова погрузился в молчание.

– Если вы расскажете, я тоже расскажу.

Макс ответил недоуменным взглядом.

– Ну, про наши дела с полицейским. Меня привозит, вас увозит.

– Ах, вот что… – Макс помолчал. – Я ни в чем не замешан, если вас это беспокоит.

– Я просекла, что вы не Тед Банди.

Какие у нее глаза! – думал Макс. Какая интересная женщина! И наверняка знает, что за впечатление производит.

– А как вам такой вариант: вы ничего не рассказываете, и я тоже. Что было, то прошло.

– Мне нравится этот подход.

– Просто условимся, что у нас был скверный день.

– Еще какой!

В плотном потоке машин они въехали в Южный Дейд, где ураган, сметая все, выходил на берег. Эди была здесь на следующий день после шторма, но сейчас разрушения показались еще ужаснее.

Она с удивлением поймала себя на том, что еле сдерживает слезы.

Ни с того ни с сего Макс сказал:

– А спорим, я угадаю, какая у вас машина?

Наверное, старается отвлечь ее от представшего зрелища: на перекрестке двое небритых мужиков дрались из-за канистры с питьевой ведой. Их встревоженные домочадцы наблюдали за сражением с тротуара.

– Серьезно, – продолжал Макс. – У меня такая способность – по людям определять марку их машины.

– Вы полагаетесь…

– Сейчас скажете – на интуицию.

– Ну что ж, попытайтесь.

Макс смерил Эди взглядом, словно прикидывая ее вес:

– «Ниссан-300»?

– Не-а.

– «280Z»?

– Попробуйте из «экклейм».

Макс поморщился:

– Ваш тип предпочитает импортные спортивные модели.

– Вы мне льстите, – мягко усмехнулась Эди.

В дурацкой игре Макса присутствовала грубая истина: ебабельные Кеннеди и даже сынки действующих президентов обычно не тормозят женщин, разъезжающих в «плимутах» 1987 года.

Макс отыскал съезд с автострады и, направляясь в город, спросил:

– Куда вас отвезти?

– Надо подумать, – ответила Эди Марш.

– Капитан, у вас есть зеркало?

– Нет.

– Ну и хорошо, – сказала Бонни.

Она чувствовала набухающую шишку на лбу и еще одну – на скуле. Августин уверял, что Бонни выглядит совсем неплохо.

– Только лед не помешает.

– Потом. – Бонни посмотрела на Сцинка. – Вот кому-то действительно нужно в больницу.

– Не нужно, – сказал губернатор.

– Августин сказал, у вас сломана ключица.

– Думаю, он прав.

– И ребра.

– Я буду звать тебя «сестра Найтингейл».

– Почему вы такой упрямый?

– В Тавернире есть знакомый врач.

– А как вы собираетесь туда добраться?

– Выпрямившись, на задних конечностях, – ответил Сцинк. – Это одна из немногих похвальных особенностей нашего вида.

– Не смешите меня, – сказала Бонни. – Вам же больно, я вижу.

– Всему миру больно, девочка.

Бонни с мольбой взглянула на Августина.

– Поговори с ним, пожалуйста.

– Он взрослый человек, Бонни. Не дергайся.

Августин протирал ей лицо смоченной в воде рубашкой.

Сцинк, плотно обхватив себя руками, сидел неподалеку на бревне. Чуть раньше, достав из-под брезента пластиковый пузырек, он заглотнул с дюжину таблеток «анацина». Бонни отважилась принять три.

Щелкунчику, привязанному к платану заржавевшей буксировочной цепью, таблеток не предлагали. На грязной роже бандита запеклась кровь, изгвазданный костюм облепляла мульча. В борьбе Августин проволок его физиономией по земле, и Щелкунчик пропахал челюстью канаву. Теперь его рот был набит камешками и трухой, как цветочная кадка. К тому же Августин в упор отстрелил ему мочку уха. Невероятно, что столь ерундовая рана причиняла такую мучительную боль.

– Я уж думал, ты его прикончишь, – сказал Сцинк.

– Очень хотелось.

– Мой способ лучше.

– Даже после того, что он сделал с подругой Джима?

– Даже после этого. – Губернатор пригнул от боли голову.

Августин уже остыл. Весь адреналин вытек из него липким потоком. Мысль грохнуть Щелкунчика уже не увлекала, и Августин сомневался, что смог бы это сделать. Часом раньше – да. Теперь нет. Наверное, самое время уходить.

Бонни вглядывалась в лицо Августина, пока он обтирал ей щеки и лоб.

– С тобой все в порядке? – спросила она.

– Не знаю. Как он тебя отделал…

– Ладно, я сама напросилась.

– Если б не я, ты бы здесь не оказалась.

Бонни шутливо ткнула его пальцем в бок:

– Ты так уверен? Может, я здесь из-за губернатора.

Сцинк ухмыльнулся, но головы не поднял. Августин рассмеялся. Да, мы оба здесь из-за него, подумал он.

– Не сочтите за бестактность, – сказала Бонни, – но позвольте спросить: что вы собираетесь делать с деньгами?

Губернатор оторвал подбородок от груди.

– А. Ну да. – Сморщившись, он поднялся с бревна. – Лестер, ты очухался? Эй, Лестер!

110