Дрянь погода - Страница 59

Вернусь домой, пообещал Авила своему божественному опекуну, и сделаю тебе подношение, достойное королей. Будут куры и кролики. А может, раскошелюсь и на козла.

А пока, просил Авила, пусть лев, пожалуйста, уберется, чтобы я вытащил из руки сволочной гвоздь.

Громадная кошка неспешно обедала, расположившись ярдах в пятнадцати от сосны. Молоток, который выронил Айра Джексон, лежал возле ног Авилы. Судя по следам на земле, лев напал на любителя пончиков сзади, мгновенно прикончил и уволок на сухой, заросший травой пятачок, где теперь по-хозяйски потрошил расчлененные останки. Зверь слизнул с усатой морды золотую цепочку, свисавшую наподобие макаронины.

Познания Авилы о застольных привычках львов были отрывочны, но он не мог поверить, что животное не насытится, плотно закусив мистером Джексоном. Несмотря на боль в руке, инспектор окаменело висел на кресте, пока лев, перестав чавкать, не задремал.

Авила осторожно повернул голову, чтобы осмотреть пробитую руку. Ладонь в ручейках запекшейся крови. Гвоздь прошел под указательным и средним пальцами, которые слабо шевельнулись, повинуясь мысленному приказу хозяина. Все-таки утешение – мужик не задел кости.

Не спуская глаз с кемарившего льва, Авила плавно, как в замедленной съемке, высвободил от клейкой ленты здоровую руку и осторожно стал раскачивать гвоздь в пробитой ладони. Это оказалось не столь мучительным, как он предполагал. Возможно, Чанго ниспослал и анестезию.

К счастью, самодельное распятие было сколочено из размякшего дерева. Меньше чем через минуту гвоздь выскочил, и рука упала, выдав умеренный фонтанчик крови. Авила зажал ладонь меж трясущихся колен и прикусил губу, сдерживая крик. Лев не шевельнулся. Клочья яркой рубашки Аиры Джексона, прилепившиеся к горлу зверя наподобие слюнявчика, трепетали от львиного храпа.

Авила распутал лодыжки и стал, крадучись, отходить от сосны. Тут его взгляд упал на обгрызенный мосол – жалкий остаток любителя пончиков, но мощный талисман в будущих обрядах сантерии.

Авила сунул в карман обслюнявленный трофей и ускользнул прочь.

Сцинк предпочел провести ночь в пикапе. В начале одиннадцатого Августин принес ему горячий кубинский сэндвич и пару бутылок пива. Сцинк благодарно моргнул. Схамкав бутерброд и заглотнув пиво, он сказал:

– Значит, она осталась.

– Я не знаю почему.

– Потому что не встречала таких, как ты.

– Или таких, как вы.

– Да еще муж оскотинился.

Августин привалился к крылу пикапа.

– Она здесь, и я этому рад. Я сама добродетель – боже мой, у женщины медовый месяц!

Сцинк приподнял косматую бровь:

– Новый спад?

– Еще какой.

– Это ее решение, сынок. Не казнись.

Но Августина грызло беспокойство, а не вина. Если так пойдет дальше, он очень скоро влюбится в миссис Лэм. Сколько мужик сумеет выдержать, когда по ночам к нему льнет благоуханная женщина? А Бонни льнула весьма пылко, хотя и платонически. Тревога терзала Августина. Ему не устоять против ее волос, пахнущих бугенвиллией, против бархатистого изгиба шеи и джинсово-синих глаз. Ни одна женщина так ловко не сворачивалась в его объятьях. Даже ее сонное похрапыванье и сопенье умиротворяли его – вот как крепко он влип.

«Всего лишь поцелуй на прощанье», – поют Мик и Кит.

Новобрачная. Блистательно.

Августин поймал себя на том, что смотрит на окно гостевой комнаты. За шторами мелькнул силуэт Бонни. Потом свет погас.

Сцинк ткнул Августина в бок.

– Угомонись. Ничего не будет, если только она сама не захочет.

Стоя в кузове пикапа, губернатор энергично принялся за гимнастические упражнения, сопровождавшиеся сверхъестественным астматическим хрипом. Это продолжалось под звездами целых двадцать минут. Августин молча наблюдал. Наконец Сцинк тяжело сел, качнув грузовик.

– Допивать будешь? – спросил он, показывая на оставшееся пиво.

– Угощайтесь.

– А ты терпеливый.

– Чего-чего, а времени у меня полно, – ответил Августин. Зачем подгонять человека?

Сцинк запрокинул голову и залпом допил пиво.

– Никогда не знаешь, как в таких случаях все обернется, – задумчиво сказал он.

– Не имеет значения, капитан. Я в деле.

– Ладно, вот. – Сцинк передал Августину клочок бумаги, полученный в больнице от патрульного. Там значилось: черный джип «чероки» BZQ-42F.

Августина поразило, что после жестокого избиения Бренда Рорк еще помнила номер машины.

– Номера краденые, – сказал Сцинк. – Вполне естественно.

– Кто водитель?

– Белый мужчина, не латинос, далеко за тридцать. С деформированной челюстью, как сообщает патрульная Рорк. И в полосатом костюме. – Сцинк опрокинулся на спину и сложил руки за головой.

– С чего начнем? – Августин заглянул в кузов. Нападавший уже мог рвануть в Атланту.

– Есть кое-какие соображения.

– Полицейские его раньше поймают, – покачал головой Августин.

– Они все на последствиях урагана, пашут по две смены. Даже сыщики стоят регулировщиками. – Сцинк усмехнулся. – Неплохое время для беглеца.

Что-то мягкое коснулось ноги Августина – соседская полосатая кошка. Он нагнулся ее погладить, но рыжий зверь шмыгнул под пикап.

– Я делаю это ради Джима, – сказал губернатор. – Он не часто обращается с просьбами.

– Но есть и другие причины.

– Верно, – кивнул Сцинк. – Не люблю подонков, которые бьют женщин. К тому же шторм меня не удовлетворил…

Стихия не принесла разрушительного очищения, на которое надеялся пророчивший его губернатор. В идеале ураган должен изгонять, а не привлекать людей. Огромное число приезжих в Южной Флориде просто угнетало, а моральные качества охотников за богатством наводили ужас: прибывали гнусные жулики, хитрые аферисты, бесчувственные корыстолюбцы, не говоря уже о настоящих бандитах и громилах. Именно такие подонки бьют женщину в лицо.