Дрянь погода - Страница 51

К оглавлению

– Знаешь, из-за чего сыр-бор, Фреди? Щелкунчик завидует. Дело-то не в деньгах, а в том, что я тебе дала…

– Хо! – фыркнул Щелкунчик.

– …и он знает, что ему этого не обломится ни за какие сокровища.

Щелкунчик рассмеялся и подтолкнул Фреда носком ботинка:

– Не обольщайся, парниша! Она перепихнется и с боровом-сифилитиком, если почует у него доллар.

– Красиво излагаешь, – сказала Эди.

Господи, как же болит голова!

Оценщик пытался привести нервы в порядок. Он никак не ожидал, что вляпается в нечто столь грязное, запутанное и опасное. Еще недавно все казалось таким надежным и захватывающим: небольшое жульничество со страховкой, красивая и свободная напарница, безудержная оргия в доме, выпотрошенном ураганом…

И ярко-красный презерватив казался весьма уместным.

А потом невесть откуда появляется этот Щелкунчик, по всем повадкам – жуткая личность и законченный уголовник. Брать в партнеры столь отпетого типа не хотелось. Но с другой стороны, погибнуть или оказаться в больнице с серьезными увечьями совсем не желательно. Объяснений потребуют и Голубой Крест, и жена.

Потому Фред и предложил Щелкунчику сорок семь тысяч долларов:

– Это ровно третья часть.

Щелкунчик посветил оценщику в лицо:

– В уме посчитал, без карандаша и бумажки? Лихо.

Да уж, подумала Эди, благодарствуйте, доктор Эйнштейн.

– Так мы договорились? – спросил Фред.

– Все по справедливости, – ответил Щелкунчик и прошел в гараж.

Через минуту генератор рыгнул и ожил.

Вернувшись в гостиную, Щелкунчик ввернул единственную лампочку, потом присел к пленникам и перерезал шнур на их запястьях.

– Давайте пожрем, – сказал он. – Есть хочу, умираю.

Фред неловко поднялся и стыдливо прикрыл руками промежность.

– Я снимаю эту штуку, – объявил он.

– Резинку? – Щелкунчик показал большой палец. – Валяй. – Он посмотрел на Эди, которая, даже не пытаясь прикрыться, сверлила его ненавидящим взглядом. – Открыла предприятие быстрого обслуживания? Чудненько. Может, и нам достанется бесплатный пирожок.

Не говоря ни слова, Эди зашла за кресло, подняла приготовленную монтировку и, сделав два шага к Щелкунчику, шарахнула его со всей силы. Бандит завопил и рухнул.

С оружием в руке Эди оседлала его. Взмокшие спутанные волосы падали ей на лицо, закрывая кровоподтек. Казалось, эта дикая, ослепленная яростью женщина вполне способна на убийство. Фред испугался, что сейчас это впервые произойдет у него на глазах.

Эди воткнула острый конец ломика в перекошенную пасть Щелкунчика, пригвоздив к зубам его бескровный язык.

– Еще раз меня ударишь, – сказала она, – и найдешь свои яйца в миксере.

Фред схватил штаны, портфель и дал деру.

Вернув одолженный катер на пристань, они отправились в Корал-Гейблз и с трудом внесли Сцинка в дом Августина.

Стена оскаленных черепов произвела на Макса неприятное впечатление, но он промолчал и направился в душ. Августин выяснял по телефону, что произошло с черным буйволом покойного дяди. Бонни сварила кофе и отнесла его в гостевую комнату, где губернатор приходил в себя после усыпляющего выстрела. Когда Бонни вошла, он беседовал с Джимом Тайлом. Ей хотелось остаться и послушать невероятного незнакомца, но она поняла, что мешает. Мужчины вели негромкий, серьезный разговор.

– Бренда крепкая, выкарабкается, – сказал Сцинк.

– Я уже прочел все известные мне молитвы, – ответил полицейский.

Бонни тихонько вышла из комнаты и столкнулась с Максом, который с сигаретой в зубах покидал ванную. Бонни решила потерпеть гадкую привычку мужа – по его словам, она возникла в результате боевого стресса от похищения. Супруги прошли в гостиную и сели на диван. Макс в живописных деталях поведал о муках, которые претерпел в руках одноглазого отщепенца.

– Собачий ошейник? – спросила Бонни.

– Ну да, взгляни на мою шею. – Макс расстегнул верхние пуговицы рубашки, позаимствованной у Августина. – Видишь ожоги? Видишь?

Никаких следов Бонни не заметила, но сочувственно покивала.

– Ты определенно хочешь подать в суд?

– Еще бы! – Макс Лэм уловил сомнение в голосе жены. – Господи, он же мог меня убить, Бонни!

Она сжала ему руку.

– Я только никак не могу понять, зачем… зачем ему все это понадобилось?

– Кто знает, когда речь о таком психе. – Макс намеренно умолчал об отвращении Сцинка к его съемкам – он помнил, что Бонни отнеслась к ним так же.

– Наверное, ему требуется хорошее лечение.

– Нет, дорогая, ему требуется хорошая тюрьма. – Макс вскинул подбородок и выпустил дым в потолок.

– Милый, давай подумаем об этом…

Но Макс отстранился и кинулся к телефону, который освободил Августин.

– Позвоню-ка я Питу Арчибальду, – бросил Макс через плечо. – Пусть в агентстве знают, что со мной все в порядке.

Бонни пошла в гостевую комнату. Губернатор, прикрыв глаза, сидел в постели. Всклокоченная борода покрылась налетом морской соли. Джим Тайл со «стетсоном» под мышкой стоял у окна.

Бонни налила мужчинам еще по чашке кофе.

– Как он себя чувствует? – шепнула она.

Сцинк открыл здоровый глаз и прохрипел:

– Лучше.

Бонни поставила чашку на тумбочку у кровати.

– В вас стреляли обезьяним транквилизатором.

– Что несовместимо с психотропными средствами, – сказал Сцинк. – Особенно с жабьим молоком.

Бонни посмотрела на Джима, и тот сказал:

– Я его спросил.

– О чем ты меня спросил? – просипел Сцинк.

– О мертвеце в телевизионной тарелке. Он этого не делал.